Гумилев и Акунин

Не любит Борис Акунин Гумилева. В первом своем романе "Азазель", победоносно прошествовавшем по страницам и экранам, Акунин дарит имя Николай Степанович одному из самых неприятных персонажей, "зутулому штуденту" Ахтырцеву. В серии романов-кино "Смерть на брудершафт" о студенте Алексее Романове аллюзии на гумилевский "ура-патриотизм" во время Первой Мировой, любимые пейзажи Царского села, где Гумилев учился, пассажи-пародии на "Записки кавалериста" весьма многочисленны.

В "Детях Луны" напыщенно-томный "гений" Селен - отсылка к фигурам не только Блока и Северянина, но и Гумилева, любившего пафосно позировать в центре поэтического внимания. 

В романе-компьютерной игрушке "Квест" рациональный естествоиспытатель, азартный путешественник по жарким странам Гальтон Норд летом обычно бреется наголо, "чтобы голова дышала". Портрет не узнаете? Кстати, именно Гальтону Норду приходится воочию разглядеть гумилевскую метафору из "Заблудившегося трамвая" в лаборатории с заспиртованными головами великих людей.

Хуже всего дело для Гумилева его любителей оборачивается в романе "Креативщик" некоей Анны Борисовой (как считается, тоже креатуры Григория Шалвовича). В текст включен как вставная новелла рассказ о последних часах жизни Гумилева перед расстрелом (версия неканоническая, изложенная гаерским тоном - с четкой отсылкой к первому рассказу Воланда на скамейке у Патриарших). Слушатель - лысый, в очках, с бородкой филолог-гумилевовед, описанный с откровенной издевкой.

А как все хорошо начиналось! БАкунин, тогда еще ведущий специалист японского отдела "Иностранки", замыслил выпустить 20-томное издание японской литературы. И в первом томе, посвященном японскому театру, вполне сочувственно и со знанием дела цитировал текст стихотворения Николая Степановича, посвященного японской актрисе Сада-Якко. Цитата из русского автора в предисловии и комментариях была единственной, эксклюзивной.
Но выходит "Азазель". ...В чем причина нелюбви? Гарольд-блумовский "страх влияния"? Или симпатия, скрытая под язвительной сатирой? Или желание разделить "сферы влияния" - уже posthumous, конечно? Who knows.